XVI саммит БРИКС: главные итоги и основные проблемы

22-24 октября в Казани прошел XVI саммит БРИКС, в работе которого приняли участие более тридцати делегаций из разных стран. Россия председательствовала в БРИКС в четвертый раз и как принимающая сторона активно формировала его повестку. Девиз саммита «Укрепление многосторонности для справедливого глобального развития и безопасности» говорит о стремлении Российской Федерации и её партнеров по БРИКС предложить свой вариант нового многополярного мироустройства. Каковы главные итоги саммита БРИКС, какие  основные темы обсуждались на прошедшем мероприятии в Казани и с какими проблемами сейчас сталкивается новое объединение, – анализируют эксперты КИСИ.

Максимальный охват

Саммит стран БРИКС в Казани стал наглядным символом успешных усилий России – выйти из международной изоляции и заявить о своем влиянии на мировой арене. Как заявил накануне помощник президента РФ Юрий Ушаков, на саммит прибыли делегации из 36 стран и от шести международных организаций, в том числе 22 глав государств и генеральный секретарь ООН. По оценке Владимира Путина, саммит БРИКС «стал кульминацией российского председательства в объединении и одним из заметных событий в мировом политическом календаре». Первый день саммита, 22 октября, президент РФ посвятил двусторонним встречам с лидерами стран объединения в казанском Кремле. Во второй – Путин председательствовал на заседаниях саммита БРИКС (сначала в узком, а затем в широком составе), завершившихся принятием Казанской декларации. В заключительный, третий день прошли встречи в формате «аутрич»/«БРИКС плюс». Участие в таком новом формате приняли лидеры государств, заинтересованных в сотрудничестве с объединением, – Азербайджана, Армении, Белоруссии, Боливии, Венесуэлы, Вьетнама, Казахстана, Кыргызстана, Лаоса, Мавритании, Палестины, Республики Конго, Таджикистана, Турции, Туркменистана и Узбекистана, а также генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш [1].

В преддверии саммита западные масс-медиа развернули массированную кампанию против саммита БРИКС, причем в публикациях доминировали алармисткие настроения. Британский журнал The Economist писал, что саммит БРИКС в Казани покажет ведущую роль президента РФ Владимира Путина в этом объединении. Как отмечало издание, российский лидер «надеется придать блоку вес, построив новую финансово-платежную систему, чтобы нанести удар по доминированию США, а также защитить РФ и её союзников от санкций» [2]. Британское агентство Reuters подчеркивало, что «президент Владимир Путин стремится превратить БРИКС в мощный противовес Западу в мировой политике и торговле». Медийный натиск стран Запада сопровождался скоординированным дипломатическим давлением и даже спецоперациями. К примеру, президент Сербии Александр Вучич отказался от поездки в РФ, опасаясь, что его визит может осложнить отношения Белграда с Европейским союзом. Президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Силва также не прибыл на саммит, сославшись на бытовую травму. Индийский премьер-министр Нарендра Моди провел в Казани всего один день и затем досрочно отбыл для встречи с германским канцлером Олафом Шольцем. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган был вынужден сократить свой визит из-за произошедшей накануне террористической атаки на объект турецкой аэрокосмической компании TUSAS в Анкаре. В целом можно сказать, что страны коллективного Запада воспринимают объединение БРИКС как серьезную угрозу для их мировой гегемонии и всячески препятствуют его формированию и развитию.

В публикациях российских СМИ, напротив, преобладали завышенные ожидания итогов саммита БРИКС и чрезмерные романтические оценки. Так, британский политический деятель и писатель Джордж Галлоуэй в беседе с «Известиями» заявил, что саммит в Казани в контексте геополитической ситуации является самым важным из всех, он даже может стать поворотным моментом в истории [4]. Много говорилось о неизбежном и значительном расширении состава БРИКС, а также предполагалось, что в центре внимания саммита в Казани окажется некий «план победы над долларом», который представит лично Путин [5]. Пресс-секретарю российского президента Дмитрию Пескову даже пришлось публично осаживать не в меру разгоряченных пропагандистов. «Сотрудничество в рамках БРИКС не направлено ни против кого, ни против чего – ни против доллара, ни против других валют. Оно преследует основную цель – обеспечить интересы тех стран, которые принимают участие в этом формате», – заявил официальный представитель Кремля, комментируя вал публикаций о «плане победы над долларом» [6]. Аналитики отмечают, что главная цель российской дипломатии состояла в максимальном охвате участников саммита БРИКС. Ради достижения этого зримого успеха пришлось отказаться от наиболее острых и содержательных тем и пойти на целый ряд компромиссов в повестке дня.

Итоговая декларация

В тексте итоговой декларации и во время многосторонних встреч в Казани были затронуты самые различные темы: необходимость реформирования ООН, Международного валютного фонда (МВФ), Всемирного банка и Всемирной торговой организации (ВТО); неприемлемость односторонних санкций; важность выполнения Целей в области устойчивого развития (ЦУР), борьба с изменением климата и противостояние терроризму. Лидеры объединения, например, призвали к мирному урегулированию в Афганистане и обеспечению свободы судоходства в Красном море и Баб-эль-Мандебском проливе, затрудненного из-за участившихся атак хуситов, а также выразили обеспокоенность эскалацией в Судане и беспорядками на Гаити. Отметим, что наиболее спорному вопросу по Украине в итоговом документе посвящен один небольшой пункт – страны напомнили национальные позиции в отношении ситуации на Украине и вокруг неё, «обозначенные Советом Безопасности ООН и Генеральной ассамблеей ООН» [7]. В Казанской декларации отдельно зафиксировано, что участники объединения договорились изучить возможность создания независимой трансграничной расчетно-депозитарной инфраструктуры BRICS Clear. В документе также фигурирует предложение о создании «независимого перестраховочного потенциала БРИКС, включая компанию BRICS (Re) Insurance, с участием на добровольной основе».

Казанская декларация БРИКС – это объемный документ, содержащий 134 пункта, некоторые из которых составляют довольно длинные развернутые параграфы. Заметен компромиссный характер текста Казанской декларации, в которой подчеркивается важность укрепления международного мира и безопасности, а также необходимости реформирования многосторонней системы глобальных отношений. Особое внимание в декларации уделено увеличению роли развивающихся стран, что должно способствовать справедливому глобальному развитию. Однако, несмотря на озвученные амбициозные цели, декларация остается на уровне общих дипломатических обещаний, не предложив конкретных шагов для их реализации. К примеру, обсуждение использования национальных валют в расчетах между странами БРИКС как альтернативы доллару не получило конкретных деталей или механизмов внедрения. В целом, подчеркнуто миролюбивая декларация говорит о том, что БРИКС – не антизападный альянс, и группа не стремится к целенаправленному размыванию или разрушению западных институтов. Эксперты отмечают, что авторы декларации очень тщательно выбирали формулировки, избегая любых оборотов, которые могли бы подвести к мысли о неизбежности острой конфронтации коллективного Запада и остального мира [8].

Проблемы БРИКС

Накануне саммита БРИКС профессор Университета Макао Янг Шисюэ сформулировал на страницах South China Morning Post шесть проблем или вопросов, на которые БРИКС должен ответить, «если хочет оставаться важным и значимым союзом». Первый и самый важный из этих вопросов касается экономики. «Если оставить за скобками Новый банк развития, в БРИКС пока не предпринимали серьезных попыток улучшить экономическое сотрудничество внутри союза», – считает китайский эксперт. Второй вопрос – появится ли у БРИКС свой административный аппарат? В отличие от многих международных организаций, таких как АСЕАН или ШОС, у БРИКС нет своего офиса и постоянного секретариата. Третий вопрос – создает ли союз альтернативу доллару или хотя бы запустит систему платежей на основе национальных валют? Четвертый вопрос – какие приоритеты у данного объединения? БРИКС хочет всё – и установить новый мировой порядок, и разрешить глобальные экономические вопросы, и бороться с терроризмом, и найти управу на глобальное потепление. Но все это сделать невозможно, нужна конкретика. Пятый вопрос – будет ли БРИКС единым? Как возможно достичь консенсуса в решениях, когда участников стало еще больше? Наконец, шестой вопрос – качество экспертизы. Китайский аналитик с горечью отмечает: «Ни одна великая идея не вышла из научно-исследовательских центров БРИКС» [9].

Данная статья профессора Янг Шисюэ интересна ещё и тем, что примерно тот же круг проблем обозначили ведущие российские эксперты, опрошенные перед саммитом БРИКС. По сути, в основе БРИКС лежит добровольное согласие сторон, до сих пор не оформленное юридически и потому необязательное для исполнения. Эта парадоксальная ситуация выглядит особенно странно на фоне планомерного развития сотрудничества между странами БРИКС. От межгосударственного взаимодействия члены БРИКС переходят к принятию таких общих мер в области финансов и регулирования, которые потребуют внесение изменений в национальное законодательство. Всё это делает необходимым скорейшую институционализацию БРИКС, которая понимается как формирование организационной структуры с системой автономных органов, наделенных определенными полномочиями. Как отмечает доклад РСМД, «БРИКС вполне может продолжить свое существование и в нынешнем формате универсальной диалоговой площадки, не пытаясь выйти даже на уровень институционализации. Но в условиях начавшегося процесса фундаментальной перестройки международной системы такой функционал, при всем его несомненном значении, может оказаться недостаточным» [10].

К настоящему моменту БРИКС квалифицируют как межгосударственную структуру сотрудничества или как постоянную консультативную структуру, не достигающую даже уровня международной межправительственной организации. Ожидалось, что саммит БРИКС в Казани внесет определенность в проблему субъектности объединения, но этого так и не произошло. К примеру, российский президент заявил в ходе итоговой пресс-конференции, что БРИКС теперь организация, а не просто объединение или клуб по интересам. По словам Владимира Путина, «это очевидный факт». «Нужно теперь структурировать работу этой организации, и конечно, мы с коллегами будем думать над этим и занимаемся этим», – добавил президент России [11]. Однако в кулуарах саммита постоянно шли разговоры о том, что не следует превращать БРИКС в иерархическую структуру, поскольку БРИКС не рассматривается ни Индией, ни Китаем, ни большинством других участников как жесткое антизападное объединение. Этот важный вопрос о субъектности отложен на будущий 2025 год, когда председательство в БРИКС перейдет к Бразилии.

Отложенные проблемы

Россия грамотно использовала свое председательство в БРИКС и поставила перед объединением новую стратегическую цель – дедолларизацию [12]. Эксперты считают, что нынешняя международная валютная система, ориентированная на доллар США, становится дисфункциональной. Растущая многополярность мира в экономическом и политическом плане уже несовместима с сохранением однополярной мировой валютной системы. Это совсем не означает, что доллар США должен быть спешно заменён другой национальной валютой, например, китайским юанем. Международная система, основанная на юане или любой другой национальной валюте, будет страдать от тех же структурных проблем, что монетарная система коллективного Запада. В перспективе речь идет о создании базовой валюты БРИКС, которая будет использоваться для международных транзакций и в качестве резервной валюты вместо доллара и других резервных валют западных стран [13]. По экспертным оценкам, обсуждаемый вопрос имеет как минимум три измерения: а) создание единой базовой валюты БРИКС; б) развитие международной платёжно-транзакционной системы взамен SWIFT; в) увеличение использования национальных валют в торговых и финансовых операциях внутри БРИКС и со странами, не входящими в группу. Сегодня доля доллара в структуре расчетов стран БРИКС уже составляет менее трети, а остальные операции проводятся в национальных валютах.

Лидеры России, Китая, Индии, Ирана, Бразилии и ЮАР на саммите БРИКС публично подчеркнули необходимость реформы международных финансовых систем и активизации дедолларизации мировой экономики. На мероприятиях в Казани российский президент даже показал демонстрационную «купюру БРИКС», она «символизирует общую работу, которая ведется в рамках БРИКС». Однако, по словам Владимира Путина, создание единой валюты пока не рассматривается, этот вопрос еще «не созрел» [14]. Прямо сейчас у стран БРИКС есть три варианта: использовать местные валюты, принять цифровые валюты или полагаться на китайский юань. Однако местные валюты страдают от низкой ликвидности, пример с зависшими индийскими рупиями за поставки российской нефти всем хорошо знаком. Китай сохраняет жесткий контроль за национальной валютой и не спешит поделиться китайским аналогом SWIFT – системой трансграничных межбанковских платежей (CIPS). В такой ситуации Россия предлагает партнерам по БРИКС использование цифровых валют для инвестиций и проведения трансграничных платежей. Заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков заявил в Казани, что Россия формализовала эти идеи в соглашения и «мы передаем эту тему бразильцам». [15]  Тем самым, тема реальной дедолларизации тоже попала в копилку отложенных решений.

И, наконец, ранее обсуждавшийся опрос о быстром расширении состава БРИКС также был отложен. Агентство Bloomberg сообщило, что Индия выступила против расширения БРИКС якобы из-за антиамериканского курса, который задавали бы в объединении Россия и Китай. Аналогичного мнения, согласно данной публикации, также придерживаются Бразилия, ЮАР и ОАЭ, имеющие хорошие отношения с Западом. Позже МИД Индии опроверг сообщения о том, что страна выступает против расширения группы БРИКС [16]. Однако в ходе дискуссий на саммите в Казани была принята умеренная стратегия Нью-Дели по увеличению числа «стран-партнеров БРИКС», не имеющих права голоса в объединении. Странами-партнерами стали Казахстан, Алжир, Беларусь, Турция, Боливия, Куба, Индонезия, Малайзия, Нигерия, Таиланд, Уганда, Узбекистан и Вьетнам [17]. Такой выбор для БРИКС мог бы показаться странным, но он легко объясняется внешнеэкономическими интересами Китая. Так, Алжир, Нигерия и Уганда – важные поставщики сырья в Африке; Боливия и Куба – верные партнеры Пекина в Латинской Америке; Индонезия, Малайзия, Вьетнам и Таиланд – производственные площадки китайских компаний в Азии; Беларусь, Казахстан и Узбекистан – опорные страны для китайских инвестиций на постсоветском пространстве. Турция после успешного визита в Пекин главы турецкого МИД Хакана Фидана стала приоритетным объектом для долгосрочных инвестиций Китая, причем вторым по значимости после США [18].

Выбор приоритетов

По оценке экспертов, саммит БРИКС в Казани стал «саммитом отложенных решений», поскольку в ходе обсуждений обнаружились очень разные подходы внутри объединения к ключевым темам. К примеру, Россия и отчасти Китай продвигают идею ускоренной дедолларизации, однако Индия и ОАЭ выступают против такой спешки, так как доллар как резервная валюта их вполне устраивает. Второе – наличие проблемных точек между странами БРИКС, особенно между основателями и потенциальными кандидатами. Например, есть серьезные разногласия между Эфиопией и Южной Африкой, Индией и Пакистаном, и так далее. Еще один веский аргумент против расширения, который прозвучал в индийских СМИ, – нельзя допустить превращения БРИКС в объединение «стран-акцепторов». Необходимо, чтобы в состав организации входили страны-доноры, которые обладают определенным потенциалом и усиливают данную организацию, а не становятся для неё обременением.

Более того, даже «старые члены» БРИКС, такие, как Россия и Китай, по-разному понимают стратегические цели альянса и его приоритеты. Одинаковая внешнеполитическая риторика Москвы и Пекина (о необходимости перехода к многополярному миру, рассмотрение политики Запада через призму колониализма, артикуляция новой роли Глобального Юга / мирового большинства, представленного БРИКС+) заметно расходится в экономической плоскости. Например, для России важна идея технологического суверенитета и устойчивости экономики к санкциям в интеграционных рамках БРИКС. Однако, для Китая данный альянс – это лишь инструмент для нового этапа модернизации и завоевания технологического лидерства в новых отраслях (искусственный интеллект, «зеленые» энергетика и транспорт). Как видим, одной антизападной направленности участников альянса оказалось явно недостаточно для подлинной консолидации, поскольку между странами расширившегося БРИКС есть как экономические диспропорции, так и взаимная конкуренция.

Приходится констатировать, что страны БРИКС всё еще находятся в процессе выбора основных целей и приоритетов альянса, от точности которого будет зависеть успешное будущее организации. Тут уместно провести аналогию с другим неформальным межгосударственным объединением, которое смогло своевременно определить свои глубинные смыслы, обрести институционализацию и всеобщий авторитет. Это Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), которая из скромной комиссии по делимитации границ в Центральной Азии быстро превратилась во влиятельного международного игрока. Успех ШОС связывается с точным попаданием в политические ожидания её участников – создание нового формата интеграции взамен ушедшего советского и обеспечение региональной безопасности без участия внешних игроков, а также своевременным созданием соответствующих организационных структур – секретариата ШОС и РАТС [19]. Аналогично, для стран БРИКС такими двумя актуальными темами являются: создание конструктивной альтернативы «коллективному Западу» и последовательная дедолларизация их валютной системы. Однако путь к настоящей альтернативной финансовой структуре будет трудным и долгим, поэтому странам БРИКС надо настраиваться на кропотливую повседневную работу.

Три сценария

Саммит в Казани показал, что БРИКС сегодня – одна из ключевых международных организаций, быстро набирающая обороты и влияние. Сторонники БРИКС говорят, что новый альянс меняет мировой порядок, перемещая власть с Глобального Севера на Глобальный Юг. Оппоненты возражают, что одних благих намерений и политических заявлений явно недостаточно для столь радикальных перемен. С одной стороны, бурный рост альянса свидетельствует о растущей притягательности самого бренда БРИКС, а с другой – возникает сложный вопрос о том, как обеспечить эффективность объединения в условиях расширяющегося членства и неопределенности целей. По поводу ближайшего будущего данной организации мнения экспертов заметно расходятся и ими просматриваются три базовых сценария.Первый сценарий – «зонтичный бренд». По мнению большинства аналитиков, сегодня БРИКС представляет собой популярный зонтичный бренд, под эгидой которого проводятся многочисленные мероприятия, причем в самом широком спектре – от саммитов и международных конференций до культурных событий и спортивных игр. Одно из объяснений привлекательности формата БРИКС для потенциальных участников – вступая в этот «привилегированный клуб», новые члены практически ничем не жертвуют и не берут на себя никаких обременительных обязательств. В своем нынешнем состоянии БРИКС выглядит как аморфное «движение неприсоединения к Западу» без четких правил, целей и программы. Принцип многополярности, заложенный в основу данного объединения, изначально подразумевает более слабую дисциплину и рыхлость взаимодействия внутри во многом ситуационного альянса. Всё это свидетельствует о том, что с большой вероятностью БРИКС сохранит расплывчатый формат международного клуба и престижной площадки для обсуждений, но не станет жесткой иерархической структурой антизападного толка. Скорее, это будет смесью международного ивент-агентства и организацией политического туризма, регулярно оплачиваемого странами-участниками, а также за счет санкционных скидок на продажи российского сырья.

Второй сценарий – «китайский инструмент». Пекин позиционирует себя в качестве самого активного или даже главного участника объединения БРИКС. К примеру, Китай делит с Индией первое-второе место по численности населения (1,42 млрд человек), но заметно опережает все страны БРИКС по размерам ВВП (17,8 трлн долларов, Индия – 3,5 трлн долларов) и экономическому росту. Сегодня китайская сторона рассматривает БРИКС в качестве удобной площадки для укрепления сотрудничества со странами-участниками и для расширения своего экономического влияния, но при этом всегда руководствуется собственными национальными интересами. С учетом роста расчетов в национальных валютах между КНР и странами объединения, роль китайского юаня в региональной торговле в последние годы заметно возросла. Эксперты считают, что на фоне западных санкций именно юань уже де-факто стал «единой валютой» в объединении. Вопрос готов ли Пекин стать безоговорочным лидером БРИКС – пока остается открытым, но не в связи с китайскими экономическими возможностями, а в связи с политической необходимостью такого шага. Пекин проявляет осторожность в валютно-финансовых вопросах и не желает резкого обострения отношений с ключевыми торговыми партнерами на Западе. Сегодня КНР использует БРИКС в качестве щита и готовит почву для того, чтобы оказаться в числе победителей новой «глобализации по-китайски». Такое усиление Китая в группе БРИКС несет в себе очевидные риски и не соответствует интересам других стран-участников.

Третий сценарий – «своя игра». Единственным вариантом предотвратить «китаизацию» БРИКС  является соблюдение консенсусного метода принятия решений, отстаивание всеми странами-участницами своих интересов, создание четкой организационной структуры и, что самое главное, имплементация всех достигнутых договоренностей. Отметим, что руководство Китая умеет хорошо управлять сетевыми структурами и неформальными договоренностями, что заметно по реализации проекта «Один пояс – один путь», который может быть впоследствии сопряжен с форматом БРИКС+. В такой ситуации России надлежит пройти между искушениями геополитического лидерства в БРИКС и реальной опасностью стать пешкой в китайской игре. При этом России не следует уподобляться наивному подростку во внешней политике – слишком восторженно раскрывать объятья и потом обижаться на непонимание обнимаемого. Это худший вид «политического романтизма», как писал в одноименной работе Карл Шмитт. Саммит в Казани наглядно показал, что России не надо требовать от других участников БРИКС больше, чем они могут дать в действительности. Следует сосредоточиться на продвижении собственных национальных интересов в рамках БРИКС, причем преимущественно в рамках двусторонних форматов. Именно только тогда БРИКС обретет многоядерную устойчивость и будет иметь шанс на успешную деятельность по модернизации системы международных отношений.

Оптимальной стратегией России должно стать планомерное выстраивание собственного макрорегиона вокруг Прикаспия, в которой входят, помимо самой России, такие значимые для нас страны как Турция, Азербайджан, Иран и пять республик Центральной Азии. Каждая из стран Прикаспия сейчас бурно развивается – проводит новую индустриализацию, стремится преодолеть зависимость от импортной продукции и санкционных ограничений Запада. Все эти страны тесно связаны с Россией в экономической, торговой и логистической сферах, а вместе мы способны обеспечить коллективную безопасность стратегически важного макрорегиона в военной и ресурсной областях. Выступая на заседании саммита БРИКС в расширенном составе, президент РФ Владимир Путин предложил ряд инициатив, которые будут способствовать формированию такого макрорегиона. Среди них – инвестиционная платформа БРИКС, зерновая биржа БРИКС, партнерство по углеродным рынкам и драгоценным металлам, а также логистическая платформа БРИКС и электронная коммуникационная площадка по транспорту [20]. Развитие международных транспортных коридоров, в том числе МТК «Север – Юг», позволит макрорегиону Прикаспия выйти на рынки Индии и стран Персидского залива, тем самым уменьшить одностороннюю зависимость от связей с Востоком и Западом. В итоге, создание собственного макрорегиона позволит России и её партнерам заметно усилить свой геоэкономический и политический вес как в формате БРИКС, так и в целом в новом многополярном мире.