Путин формирует антизападный альянс Россия – Турция – Иран

От текущей повестки – к новой стратегии

Завершился официальный визит Владимира Путина в Тегеран. Напомним, что это вторая зарубежная поездка российского лидера после начала специальной военной операции на Украине, первым был июньский визит Путина в Таджикистан и Туркменистан (VI Каспийский форум).

Поводом визита в столицу Ирана стала очередная встреча глав государств – гарантов Астанинского процесса содействия сирийскому урегулированию. Состоялись также двусторонние встречи и переговоры президента РФ с лидерами Ирана и Турции Ибрахимом Раиси и Реджепом Тайипом Эрдоганом. Владимира Путина принял духовный лидер Ирана аятолла Хаменеи. Все это, безусловно, надо рассматривать в контексте нынешней сложной военно-политической ситуации в мире – что позволяет говорить о начале формирования нового антизападного альянса с возможностью создания в перспективе геополитической оси Анкара – Москва – Тегеран.

Следует отметить, что саммит в Тегеране прошел после визита президента США Джо Байдена на Ближний Восток, где он встречался в премьер-министром Израиля Яиром Лапидом и наследным принцем Саудовской Аравии Мухаммедом бен Сальманом. Данный визит, по оценками практически всех аналитиков, стал провальным: ни одной из поставленных целей – а среди них было стремление Вашингтона уговорить Эр-Рияд увеличить объемы добычи нефти для снижения цен на нее на мировом рынке и смягчения последствий энергетического кризиса, чтобы более эффективно противостоять России и Китаю, – американский президент добиться так и не смог. В Саудовской Аравии Байдену оказали весьма холодный прием, тем самым дав понять, что проблемы США – это их собственные проблемы, а поучения о «правах человека» пусть американцы оставят для других. 

По мнению экспертов, тегеранская встреча тройки лидеров – Путина, Эрдогана и Раиси имеет большое символическое значение. Некоторые комментаторы даже говорят, что она стоит в одном ряду с встречей «большой тройки» (Рузвельт – Сталин – Черчилль) в Тегеране в 1943 году. Во-первых, трехсторонний саммит позволил России, Турции и Ирану, находящимся под жестким западным давлением, подчеркнуть важность своего политического и экономического сотрудничества. Эти три страны продемонстрировали миру, что они не в изоляции и не на обочине политического процесса. Во-вторых,  Москва, Анкара и Тегеран в последнее время все чаще находят общий язык, а официальные лица этих стран постоянно заявляют о готовности расширять взаимодействие в самых разных сферах. И, в-третьих, весьма значим сам факт личной встречи лидеров трех крупнейших стран-цивилизаций Евразии, имеющих за плечами опыт великих империй и до сих пор оказывающих заметное влияние на пространстве своих бывших владений.

Помимо обсуждения ситуации в Сирии, одной из важных тем трехстороннего саммита в Тегеране стала экономика. К примеру, во время встречи с президентом Ибрахимом Раиси на полях VI Каспийского форума, который прошел в Ашхабаде, Владимир Путин заявил, что объем торговли РФ с Ираном по сравнению с 2021 годом вырос на 81%. По мере нарастания противоречий между Москвой и Западом, Турция также стала одним из главных торговых партнеров России, а сам Реджеп Тайип Эрдоган все чаще выступает в роли ключевого медиатора во внешней политике. Все эти перемены во многом обусловлены  успешным опытом прагматичного и гибкого взаимодействия Москвы с Тегераном и Анкарой, а также особым отношением Ирана и Турции к антироссийским санкциям и их самостоятельной позицией к спецоперации на Украине.

Другой значимой темой Тегеранского саммита ожидаемо оказалась логистика. Сегодня Россия может помочь Ирану и Турции с поставками продовольствия, которого так не хватает странам Ближнего Востока и Африки. Одновременно Москва остро нуждается в альтернативных транспортных каналах экспорта и импорта различных товаров. Турция уже стала важным транспортным хабом и деловым партнером для России. В перспективе через Иран можно было бы транспортировать грузы в направлении Индии и других стран дальнего зарубежья, используя мультимодальный транспортный коридор «Север – Юг». Напомним, что у Ирана железнодорожная колея аналогична российской, а также хорошо развита сеть автодорог и морских портов. После почти полной блокады европейского направления для любых видов перевозок, альтернативные маршруты через Иран и Турцию становятся жизненно важными для России.

Отметим особо, что Иран и Турция являются двумя ведущими странами мусульманского мира, хотя между ними сохраняются противоречия. Поэтому здесь так значима роль России в качестве независимого модератора в непростых трехсторонних отношениях. Главный научный сотрудник ИМЭМО РАН Алексей Малашенко справедливо считает, что «России необходимо развивать исламское направление своей внешней политики». Хотя бы для того, чтобы не сводить нынешние важнейшие международные связи к одному лишь Китаю. [1] Известный востоковед полагает, что сегодня во внешней политике России отрабатывается новая восточная стратегия, в которой доверительным отношениям с Анкарой и Тегераном придается большое значение. Однако, прежде чем рассуждать о новом Тройственном союзе или о будущей геополитической оси Анкара – Москва – Тегеран, давайте разберемся, чем был вызван новый российский «поворот на Восток».

Уход в Азию и циклы «похищения Европы»

История России наглядно доказывает, что ее сближение с Западом всегда носило не равномерно поступательный, а волнообразный характер. Лучше всего эта концепция циклов «любви – ненависти» изложена в пророческом труде «Похищение Европы» геополитика Вадима Цымбурского, которого справедливо называют русским Хантингтоном. Его блистательная и во многом опередившая время работа [2] заслуживает нового внимательного прочтения, поскольку сегодня является исключительно актуальной. По мнению геополитика, со времен Петра Первого сложился особый российский комплекс «похищения Европы», в котором усвоение Россией формальных достижений западной цивилизации сливалось с пафосом прямого геополитического присутствия в Европе. Для русских «быть европейцами» всегда значило «быть силой» в Европе, а «быть силой» осмыслялось не иначе, как прямое влияние на жизнь европейской цивилизации, порой даже вопреки желаниям коренных европейцев.

Действительно, в великоимперской истории России хорошо обнаруживаются однотипные колебания, образующие регулярные циклы «похищения Европы». В каждом цикле первая фаза (ход А) включает попытки России расширяться навстречу Западу, одновременно подключаясь к борьбе сил коренной Европы (или современной Евро-Атлантики) за гегемонию. Так, Россия регулярно выступает союзницей каких-либо из евро-атлантических группировок (войны России в XVIII – начале XIX веков; участие в начале XX века в Антанте; пакт Молотова – Риббентропа и связанные с ним территориальные изменения).

Во второй фазе (ход В) войска Запада прямо вторгаются в Россию (интервенции Наполеона в 1812 году, Центральных держав и Антанты в 1918-1919 гг., Гитлера в 1941 году).

В третьей фазе (ход С) Россия отражает западную агрессию и сама пытается перейти в наступление на Европу, перед которой встает перспектива российского доминирования (походы 1813-1814 гг. и Священный союз; попытки большевиков в начале 1920-х годов перенести революцию в Европу; боевые действия 1944-1945 гг. и Ялтинская система).

Четвертая фаза (ход D) отмечена сдерживанием России со стороны Запада и ее отбрасыванием к холодной или горячей войне (Крымская война; сдерживание большевиков в первой половине 1920-х годов; «холодная война» и крушение СССР).

По истечении четвертой фазы в истории России неизменно наступают «евразийские» интермедии; например, как во второй половине XIX века или в годы сталинского курса на  построение «социализма в одной стране». В это время Россия выплескивает геополитическую активность в Центральную Азию и на Дальний Восток, выжидая конъюнктурно благоприятного момента для нового «возвращения в Европу».

Любопытно, что западные оценки трехстороннего саммита в Тегеране хорошо укладываются в этот хрестоматийный нарратив «отвергнутого любовника». Так, Би-Би-Си отмечает, что «Кремль полон решимости показать Западу, что международные санкции не смогли загнать Россию в изоляцию, и некоторые друзья у нее по-прежнему есть. Турция и Иран, например». [3] По сути, Россия предпринимает широкие акции на Востоке, когда ей заблокирован путь на Запад, а объектом восточной экспансии всегда оказываются проблемные регионы, судьба которых должна в данный момент задеть нервы Запада.

«Четырехтактовик» как двигатель внешней политики России

По образному сравнению самого Цымбурского, двигатель российско-европейских отношений напоминает автомобильный «четырехтактовик», не раз уже прокручивавшийся в нашей истории. Если обобщить длительную хронополитическую динамику, то можно выделить базовые сюжеты «похищения Европы». Ход А – это российское продвижение на Запад, почти всегда стремительное и восторженное. Затем неизменно следовал холодный ответ Европы  – «европейский встречный напор на Россию» (ход В). Но, как точно отмечает геополитик, «от цикла к циклу влияние Европы становится пространственно шире, охватывая все большие площади русской платформы». Что касается хода С – это и есть вечная российская попытка «похищения Европы» силой. Но всякий раз, отмечает Цымбурский, «сопоставление обнаруживает неизмеримо меньшую глубину нашего прямого интервенционистского проникновения в Европу». Как иронично пишет Вадим Леонидович, в первый раз взяли Париж, во второй – остановились на Эльбе; видимо, потом дойдем до Днепра.

Самое важное, что для четвертой фазы цикла (ход D) всегда был характерен российский «уход в Азию». Как пишет сам Цымбурский, «постоянно от цикла к циклу возрастающий откат России в глубину Евразии от «территорий-проливов» – лимитрофных стран балто-черноморского кордона. «C 1820-х годов крупнейшие государства романо-германского мира – Англия, Австрия, наконец, и Франция – переходят к политике сдерживания России, внушая определенные иллюзии полякам», – тонко замечает Цымбурский и делает такой важный вывод: «После 1850-х годов Россия постоянно теряет то, что приобрела в первом цикле, и на своем западе мало-помалу стремится к допетровским контурам». Кстати, с середины 1920-х годов мэтр геополитики Карл Хаусхофер пришел к такому же заключению; в своих обзорах мировой панорамы он рисует Россию как «государство, по своим интересам вполне погрузившееся в Азию».

Вадим Цымбурский завершает упомянутое выше эссе пророческим вопросом: «Надо помнить: за ходом A, возвращающим нас в Европу, должны с высочайшей вероятностью последовать дальнейшие ходы все того же «похитительского» четырехтактовика. Хотим ли мы прокрутить его еще раз?». Новейшая российская политика вполне положительно ответила на этот вопрос. Вот только скорость оборотов двигателя в современной истории резко прибавилась. И вместо прежнего насильственного «похищения» российскую политику последних лет можно смело назвать попыткой «покупки Европы». Предполагалось, что в обмен на российские запасы нефти и газа еврокомиссары для начала пустят «Газпром» в Европу. А потом и другие крупные российские госкомпании образуют симбиозы с европейскими концернами. Ничего хорошего, однако, из этой затеи не вышло. Солидарный ответ ЕС наиболее отчетливо выразился в новой «энергополитике сдерживания» России, что проявилось при формировании «третьего энергопакета». [4]

Когда лобовой обмен активов с Европой не прошел, в России снова возобладала идея «очередного поворота на Восток». На этот раз путем форсированного создания собственного интеграционного проекта ЕАЭС, который изначально представлялся как формат «долгосрочной ассоциации с ЕС». Таким образом, российская внешняя политика упрямо продолжала действовать в логике «европохищения», пока не споткнулась об Украину в 2014 году. Тогда Евросоюз еще не имел долгосрочной стратегии в отношении крупных евроазиатских стран – России, Турции и Ирана, кроме очевидного желания держать их на дистанции и мягкого поглощения постсоветской периферии, например, по программе «Восточного партнерства». Опасной чертой стала попытка расширения НАТО на Украину и Грузию, которая была воспринята Россией как прямой вызов ее безопасности и вызвала лавину геополитических последствий.

Сегодня ситуация коренным образом изменилась, причем в худшую сторону. Коллективный Запад объявил России тотальную войну на удушение, следующим после РФ может стать любой из кандидатов в «страны-изгои». Сама Москва окончательно уверилась в мысли, что ей уже не надо любой ценой «похищать Европу». Прежние политические шаблоны и привычные модели международных отношений рухнули в одночасье, расчистилось поле для формирования новых геополитических смыслов. В такой ситуации Тегеранский саммит трех стран-цивилизаций (России, Турции и Ирана) интересен тем, что представляет собой новую идею – ценностного и цивилизационного союза в континентальной Евразии. Финальные пункты Cовместного заявления подтверждают намерение «тройки» и далее применять этот равноправный формат для координации совместного политического и экономического сотрудничества. [5]

Уход в Азию – всерьез и надолго

Сегодня можно констатировать, что новый российский «уход в Евразию» состоялся. Развод с Европой произошел по инициативе европейской стороны и носит окончательный характер. С одной стороны, это внешне отвечает логике наступившего цикла с его фазой D – отбрасыванием России на Восток сплотившейся Евро-Атлантикой. С другой стороны, принципиально изменился сам характер коллективного Запада, ставшего единым организмом по обе стороны Атлантики. Теперь в лице Евросоюза мы имеем дело не с автономными силами «старой Европы», с которыми можно договориться, а с европейскими провинциями «мягко» структурированной империи. Запад стал единой корпорацией, где территориальные и надтерриториальные (пример – МВФ или НАТО) субцентры давно притерлись друг к другу и усвоили правила кооперативной игры. Эта сыгранность западного «оркестра» заметна хотя бы по скорости принятия и степени детальной проработки очередных пакетов антироссийских санкций. Поэтому азартные ставки на раскол Запада или приход к власти (после Байдена) республиканцев в США, могут и не сработать, что обрекает российскую дипломатию на участь блуждающего героя кафковского «Замка».

Такая имперская структура «мирового Центра» реально обслуживает разнообразные – экономические, оборонные, престижные и прочие – интересы западных народов. Свой цивилизационный выбор Запад уже сделал, причем и за нас самих. По этой веской причине новое возрождение связки «Европа – Россия» как геополитического образования больше не представляется возможным. Контрпродуктивными являются все прежние стратегии, основанные на стандартных решениях – переждать беду и вернуться к «бизнесу как обычно» или что-то доказать Западу, подружившись «назло ему» с местными геополитическими хулиганами. Отныне России следует избегать любых проектов, основанных на логике наших прежних  фаз «похищения Европы». Все геополитические притязания России со времен Петра Первого были так или иначе привязаны к идее «похищения Европы», теперь этот трехсотлетний проект полностью и окончательно закрыт.

Ошибочно также думать, что серьезные альтернативы заложены в выборе России между её зависимостью от Запада и конфронтацией с ним. Во-первых, масштабная конфронтация чревата мировой ядерной войной и коллективным самоубийством, а имитационная вражда и пропагандистская истерия уже не выглядят так впечатляюще. Во-вторых, любая попытка заморозить ситуацию или просто «сдаться на милость победителя» еще ничего нам не гарантирует. Геополитик Цымбурский так предупреждал в конце 1990-х годов: «Распря с Западом не спасет от географически неизбежной «работы» на него, а безоглядная на него ориентация сама по себе не гарантирует России ни устойчивости, ни выживания, ни будущего». В самом деле, сегодня мы все чаще слышим публичные заявления западных политиков о необходимости радикальной замены российских элит и о перспективах раздела целостной России на ряд квази-государственных образований с автономным геоэкономическим назначением.

Что же нам делать? Принять как данность, что российский уход в Азию – это всерьез и надолго. Теперь там наше законное место и наши геополитические интересы. Следует вернуться к реальному географическому смыслу «Европы», который понимал еще великий натурфилософ Александр фон Гумбольдт. В своем трактате «Космос» он определяет Европу всего лишь как «западный полуостров Азии». Нам надлежит внимательно перечитать геополитическое завещание Вадима Цымбурского: «Я писал в «Острове России» и сейчас думаю так же, что нашей общественности следовало бы воспринять сжатие России как стимул к поиску нового цивилизационного самоопределения, опирающегося на пересмотренную геостратегию. Все, что русские почерпнули на Западе, уже никуда от них не уйдет, и к этим почерпаниям могут быть присоединены еще многие иные, но частью европейского мира, как в прошлом и на тех же правах, Россия, скорее всего, уже не будет».

России предстоит перевернуть европейскую страницу истории и начать жить новой жизнью и по новым правилам. В современном мире лидерство сохранят только сильные региональные державы, которые опираются на идентичность больших исторических обществ и символизируют цивилизационное единство. Особенность России и нескольких других стран (таких как Китай, Турция, Иран) в том, что они рассматривают собственное «большое пространство» как исторически самоценный мир. По сути, эти страны являются «государствами-цивилизациями» и призваны сотрудничать перед лицом общего евро-атлантического вызова. Геополитический успех будет сопутствовать тем из них, кто сохранит свое цивилизационное ядро, сможет наращивать дружескую периферию и создавать новые альянсы и стратегические союзы.

Одним из примеров такого новаторского подхода является концепт российско-тюркского  союза, недавно предложенный Каспийским институтом стратегических исследований. [6] Трехсторонний саммит в Тегеране находится в русле новой геополитической стратегии России и открывает перед нами широкий горизонт для созидательной работы в Азии.