Роль духовного лидера в современном Иране

Институт рахбара (лидер – в переводе с персидского) в Иране является уникальным в мире. После исламской революции 1979 года верховный лидер – это высшая государственная должность, которая дает очень широкие полномочия и механизмы, позволяющие влиять на все без исключения сферы деятельности государства. При этом за годы существования Исламской Республики Иран там сложилась особая политическая культура, в рамках которой духовный лидер играет роль универсального медиатора и авторитета последней инстанции, но никак не монопольного руководителя страны.

Идеологическая основа

Прежде всего необходимо оговориться, что пост верховного лидера в Иране, несмотря на весь его религиозный авторитет и широту полномочий, не трактуется в качестве наместника Бога на земле, как иногда ошибочно может показаться. Божественное происхождение ему также не приписывается.

Идеологически, рахбар – это, скорее, посредник между так называемым «сокрытым» имамом и мусульманской общиной (уммой). Обусловлено это в значительной степени особым принципом передачи власти в шиизме: руководителями религиозной общины могли стать лишь имамы – толкователи вероучения – являющиеся прямыми потомками пророка Мухаммеда и его двоюродного брата и зятя Али. Всего известно одиннадцать имамов, включая самого Али. Двенадцатый имам пропал или «сокрылся», еще будучи ребенком. Согласно популярной в Иране концепции, этот последний имам вернется в виде мессии, а пока он управляет общиной через доверенных лиц, на роль которых претендуют наиболее выдающиеся богословы и знатоки шариата – факихи.

Считается, что факихи исполняют волю двенадцатого праведного имама. Таким факихом и является верховный лидер в Иране.

Впервые концепция власти, которая базировалась на принципе «велаят-е факих» (власть факиха) была описана лидером исламской революции Рухоллой Хомейни. Опираясь на шиитский догмат о посреднике между сокрытым имамом и уммой, а также отмечая, что только шариат – мусульманское право – должен регулировать экономическую, политическую, юридическую и социально-культурную сферы жизни государства, Хомейни трансформирует традиционные представления о власти и вводит понятия «Исламская республика» и «исламское народовластие». [1]

Таким образом, институт рахбара в Иране олицетворяет собой идею о неделимости ислама и политики, на которой, собственно, зиждилась исламская революция. Принцип «велаят-е факих» фактически легализировал власть духовенства. Позднее нынешний верховный лидер Ирана Али Хаменеи в своих речах неоднократно заявлял о том, что религия должна определять политику и только такая система управления, как «велаят-е факих», может удовлетворить потребности народа и обеспечить справедливость и благополучие общества. [2]

Рахбар и Конституция

Первым верховным лидером Ирана стал сам имам Хомейни после революции 1979 года. При разработке новой Конституции Исламской республики было немало споров касательно полноты полномочий религиозного лидера. В конечном счете институт рахбара был конституционно закреплен как высший государственный пост, который не просто осуществляет имамат, то есть управление государством, но и имеет механизмы влияния практически на все сферы жизни страны.

Полномочия верховного лидера довольно обширны: его права и обязанности включают ряд функций законодательной, судебной и исполнительной власти. Так, он определяет общую политику государства, контролирует реализацию должным образом генеральной политической линии, является верховным главнокомандующим Вооруженными Силами Ирана. Рахбар также, согласно Конституции, назначает главу судебной власти, начальника Генерального штаба Вооруженных Сил, главнокомандующего Корпусом стражей исламской революции (КСИР).

Кроме того, верховный лидер помогает в решении проблем государства, которые не могут быть урегулированы в рамках Совета по целесообразности принимаемых решений – органа, который занимается разрешением споров между Советом стражей Конституции и Меджлисом. Рахбар подписывает указ о вступлении президента в должность после выборов, либо отстраняет его от власти, если действия президента не отвечают интересам страны. [3]

Стоит отметить, что по факту инициировать процесс изменения Конституции может только верховный лидер. Единственный раз в Основной закон были внесены значительные поправки в 1989 году, незадолго до смерти Хомейни. Они, можно сказать, были сделаны «под Хаменеи», который был выбран рахбаром как преемник, однако не имел необходимого по Конституции высшего духовного звания, чтобы стать лидером. Поправки 1989 года исключили данное требование.

Вместе с тем, несмотря на кажущуюся авторитарность иранской политической системы, в частности, института рахбара, в ней присутствуют и демократические элементы. Например, формально, согласно Конституции, пост верховного лидера не является пожизненным: Совет экспертов, который состоит из представителей высшего шиитского духовенства и избирается народом каждые восемь лет, может отстранить рахбара от должности, если сочтет его неспособным более исполнять свои обязанности. Этот же орган выбирает нового лидера.

В наблюдательном совете, следящем за соответствием принимаемых парламентом решений с нормами ислама, шесть членов назначаются напрямую рахбаром, другие шесть избираются парламентом.

В целом систему государственного устройства Ирана можно охарактеризовать как переплетение элементов теократии и республиканизма, при превалировании первых. [4]

Однако за десятилетия существования Исламской республики эта система не раз демонстрировала гибкость и возможность эволюционировать. Так, регулярное проведение выборов президента, парламента и местных советов на альтернативной основе, проходящих при активном участии населения, оценивается в Иране как достижение исламской демократии. [5]

При всей специфичности правовой конструкции системы государственного управления в Иране, еще большую сложность придает ей особая политическая культура, которая сложилась в стране за последние 30 лет – с момента конституционной реформы в 1989 году. Внутриполитическая борьба, в сочетании с личными представлениями Али Хаменеи о роли института рахбара в Иране, сформировала своеобразные политические практики, которые применяются в Исламской республике сегодня.

Таким образом, фактическая роль и место духовного лидера в современном Иране значительно отличается от того представления, которое можно сделать, изучая исключительно юридическую сторону вопроса.

Политический контекст

Формальное прочтение полномочий духовного лидера зачастую приводит внешних наблюдателей к мысли о его монополии на принятие решений в стране. Однако анализ реальных политических практик говорит о том, что такая позиция далека от действительности. Хотя бы сам факт того, что при смене каждого президента в Иране значительно менялась как внешняя, так и внутренняя политика, говорит о том, что институт президента в значительной степени определяет политику государства.

В Исламской Республике Иран взаимоотношения рахбара и президента отчасти напоминают отношения президента и премьер-министра в парламентской республике. Лидер отвечает за стратегический курс и формирование политических рамок возможного, в то время, как президент, в первую очередь, а дальше парламент (Меджлис) и прочие органы – за фактическую реализацию политики государства.

Будучи формальным заместителем главы Ирана, президент в основном занимается внутренним управлением и экономикой. Что касается вопросов национальной безопасности, то формально это также находится в ведении президента, однако на деле все зависит от личности самого президента.

Так, Али Акбар Хашеми Рафсанджани (1989-1997 гг.) был ключевой фигурой в области национальной безопасности в 1990-е годы, в эпоху, которую часто называют Второй республикой, после революционной эйфории 1980-х годов. [6]

Неоконсервативные взгляды Махмуда Ахмадинежада (2005-2013 гг.) придали беспрецедентный импульс повышению роли КСИР во внутренней политике.

И, наоборот, исполнительная власть при Мохаммаде Хатами (1997-2005 гг.) имела хоть какой-то вес лишь в сугубо формальных процедурах, некризисных ситуациях, при взаимодействии со странами, которые не представляли для Ирана большого интереса. [7]

Можно сказать, что в Иране сложилась своеобразная система управляемой демократии. Так, большинство кандидатов в президенты не допускаются до выборов, не пройдя соответствующие фильтры, и тут как раз одним из ключевых фильтров является позиция верховного лидера. В то же время почти все президентские выборы в Исламской республике за последние 30 лет проходили в острой конкурентной борьбе с непредсказуемым результатом. Несмотря на наличие ограничений для некоторых политиков в избирательном процессе, власти все равно оставляют место для политической конкуренции.

Так, в ситуации с ядерной сделкой изначально линия налаживания отношений с США не поддерживалась духовным лидером, однако, так как тогда на выборах победил Хасан Рухани, который выступал за диалог с Вашингтоном, Хаменеи одобрил его подход. Некоторые аналитики в то время считали, что подобная поддержка президента рахбаром в некоторой степени выдает реконсолидацию власти в руках Рухани. [8] Вместе с тем, зачастую президенту предоставляют свободу действий для того, чтобы переложить на него ответственность, как в итоге произошло с Рухани после провала ядерной сделки.

Таким образом, духовный лидер в Иране является фигурой, которая устанавливает красные линии и определяет рамки возможного, внутри которых действуют остальные структуры власти. Необходимо также отметить, что иранская политическая система, как и общество, не монолитна. Политическая борьба разворачивается не просто между условными консерваторами и реформаторами, но и внутри самих этих групп.

Ярким примером может стать приход к власти нынешнего президента Эбрахима Раиси, который изначально воспринимался как консенсусная фигура в консервативном обществе. Считалось также, что он пользуется поддержкой лидера, тем не менее в этом году, когда экономическая ситуация в стране не улучшается, и воспроизводятся те же самые проблемы, некоторые консервативные медиа уже его открыто критикуют. [9] Это говорит о том, что политический процесс в Иране остается живым и непредсказуемым.

И сам духовный лидер не возвышается, а участвует в этой жизни, фактически принимая её правила игры. Некоторые эксперты отмечают, что «сам Хаменеи, возможно, серый кардинал, но уж точно не абсолютный правитель. Он находится под постоянным давлением, чтобы сбалансировать конкурирующие центры силы». [10]